"Кафе "Титаник""
| Название фильма: | Кафе "Титаник" |
|
|
| Страна-производитель: | Югославия | ||
| Английский: | Bife 'Titanik' | ||
| Жанр: | драма | ||
| Режиссер: | Эмир Кустурица | ||
| В ролях: | Боро Степанович, Богдан Дикич, Нада Дуревска | ||
| Год выпуска: | 1979 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
||||||||
Примечание:
Награды:
"Лучший фильм" на Фестивале телефильмов в Портороже (1981)
Дополнительная рецензия:
|
Так в чем же тут дело? Чем покорил киномир этот человек, олицетворяющий ныне экранный «балканизм»?
Прежде всего тем, что появился удивительно вовремя.
В начале восьмидесятых годов в мировом кинематографе достаточно явно обозначились кризисные явления. То был кризис идей – режиссеры уже просто не знали, о чем еще снимать - все, казалось, было опробовано. И то был кризис киноязыка. Кино переставало быть визуальным искусством. Забыв о камере, которая лениво переползала с места на место, создатели фильмов сосредоточились на диалогах и сюжетных поворотах, причем, и здесь ничего нового придумать не смогли. И становилось непонятно, чем же кинематограф отличается от театра, литературы или даже радио?
Рассказ о молодом сараевском парне Дино, вступающем в жизнь в начале шестидесятых, возвращал экрану почти утраченное ощущение полифонии жизни, полнокровности человеческого существования. Невозможно сказать, что главное в этой ленте – изящный режиссерский экзерсис в стиле ретро, политические проблемы тогдашней Югославии или история возмужания юной души. Все переплетено, все имеет и светлую, и теневую сторону. И юный режиссер, который был не намного старше своего героя, восторгался и удивлялся многообразию жизненных проявлений одновременно со зрителем.
В 1983 году югославы прислали знаменитый фильм для показа на московском кинофестивале. Сурово-бдительная комиссия отклонила его со следующей формулировкой: «Фильм антигуманный, с большим количеством натуралистических сцен». За этой неправдой «ответственные товарищи» спрятали страх перед мощной жизненной силой, заключенной в простой и немного хулиганской ленте.
Кинообразованных зрителей эта сила заставила вспомнить чехословацкий кинематограф шестидесятых годов. И, хотя свое кинообразование Эмир Кустурица получил в Праге в середине семидесятых, когда знаменитое чехословацкое киночудо уже было раздавлено гусеницами советских танков, молодой студент непостижимым образом смог впитать мятежный дух, сконцентрировать в себе художественные и социальные поиски запрещенного кинематографа. А когда в 1985 году Золотую пальмовую ветвь за «Папу в командировке» Кустурице вручал в Канне Милош Форман, во всем мире это было однозначно воспринято как признание неразрывной связи творчества юного югослава и тех чехов и словаков, что к 21 августа 1968 года тоже были отчаянно молоды.
В сущности, взвихренность визуального ряда классических картин Кустурицы – это балканская аранжировка кардинальных идей, заявленных в Праге и Братиславе в середине шестидесятых. И все герои лент балканского волшебника – родные братья и сестры очаровательных чешских чудаков из классических фильмов «пражской весны». Они также наивны, так же неприспособленны, так же свято не верят даже, а чувствуют – проблема соединения двух влюбленных или воссоединения разлученных членов семейства не просто важнее, а интереснее всех политических бурь, вместе взятых.
Здесь и Дино, и его земляки, маленькие ребята, которым в начале пятидесятых мама сказала, что их отец уехал в командировку, тогда как на самом деле коммунисты-титовцы отправили его в «места, не столь отдаленные».
Здесь цыгане из «Времени цыган» и «Черной кошки, белого кота» - народ, свободный от прочных связей с землей, на которой живет. И если первая лента, действие которой разворачивалось, в основном, в Италии, изобиловала мрачными красками, то во второй, события которой происходят уже после исчезновения прежней Югославии, в ситуации, казалось бы, к веселью не располагающей, все искрится и играет.
На рубеже восьмидесятых-девяностых годов в мировом кино разгорелся спор между новым академическим стилем изложения киноисторий и неоварварским подходом к ремеслу. Кустурица, пожалуй, стал самым главным новым варваром конца тысячелетия. И не только в своих фильмах, где частенько о делах чудовищных, кошмарных рассказывал с феллиниевской легкостью и бесшабашностью. Он – варвар и в декларировании своей политической позиции. После начала войны режиссеру пришлось покинуть Сараево. Он жил в Париже и Белграде, на вопрос о своей национальности неизменно отвечал – «югослав», а на премьере «Андеграунда» в столице когда-то большой, а теперь совсем маленькой страны, едва ли не обнимался со Слободаном Милошевичем. Да и последнюю работу Кустурицы «Жизнь как чудо» вполне можно рассматривать в качестве художественного аргумента в защиту гаагского узника. Как никогда ранее, политические симпатии режиссера здесь четко заявлены: боснийская война началась исключительно из-за алчности местных политиков, а закончилась при участии тупых западных журналистов и глупых натовцев… Как никогда ранее балканские феллинизмы и всепроникающее варварство начинают здесь уже раздражать. Как никогда ранее, история большой любви оказывается в тени рассуждений о большой политике.
Загреб и Любляна, родное Сараево и Скопье не раскрывают ныне объятий Эмиру Кустурице. Но Париж, вся Европа, весь кинематографический мир по-прежнему чтит его. И не только как союзника по общей нелюбви к американскому империализму, этакого Майкла Мура игрового кино. От назойливого американского толстяка Кустурицу отличает, во-первых, наличие таланта, во-вторых, умение правильно этим талантом распорядиться. Ведь Балканы – весьма обширный регион, включающий в себя Румынию, Болгарию, Албанию, все республики бывшей Югославии и Грецию. Во всех этих странах уже более полувека активно функционируют национальные кинематографии. Многие румынские и болгарские, югославские и греческие фильмы вошли в золотой фонд мировой киноклассики. Есть здесь и мастера мировой величины – например, великий грек Тео Ангелопулос. Но только с появлением боснийского неоварвара Эмира Кустурицы, кинематография этого региона стала ощущать себя некоей художественной общностью. Он - объединяющая фигура, несмотря на разницу отношений к его кинематографу и его персоне.
Кажется, эпоха Кустурицы заканчивается. Неоварварство уходит из кино и, к сожалению, воцаряется в большой политике. Быть может, балканский волшебник продолжит снимать фильмы. Быть может, станет играть со своим оркестром. Или - будет сидеть в президиумах и открывать различные выставки и смотры.
Все это уже не имеет значения. Эмир Кустурица выполнил свое предназначение. Он пришел, когда было нужно, и сделал то, что было необходимо.
Сергей Лаврентьев, специально для сайта Другое Кино
